Антарктида online - Страница 58

— А как же мы? — наивно и потерянно спросил кто-то, вклинившись в крохотную паузу.

— Я доктор? Я знаю? — развел руками Моисей Соломонович. — Что вы себе думали? Республику основали? Пожалуйста, разве Коган против? Разве я похож на того, кто станет вам мешать? Живите! Урегулируем имущественные отношения — и живите себе на здоровье!..

— Голым задом на льдине, — угрюмо уточнил кто-то.

Начальник АХЧ вторично развел руками. Что, мол, могу, то могу, а чего не могу, того с меня не спрашивайте…

— Не отдадим! — отрезал первым пришедший в себя Непрухин. Только что принуждавший себя говорить спокойно, сейчас он с удовольствием орал, как всякий россиянин, дорвавшийся до скандала. — Вот вам дизель-генераторы, ясно? Ржавого гвоздя не получите!

— Как так не отдадите? — маленьким, но ершистым боевым петушком налетел на него Моисей Соломонович. — Таки очень даже отдадите, извиняюсь! Это не ваше имущество!

— И не ваше! — рявкнул Непрухин.

— А чье же это имущество? — заверещал в ответ Моисей Соломонович.

— Не ваше!

— Может быть, таки ваше?

— Таки да! Это… — Непрухин завращал глазами и вспомнил нужные слова: — Это национализированное имущество!

— Кем национализированное? — взвизгнул начальник АХЧ.

Никто даже не прыснул. Быть может, потому, что Моисей Соломонович меньше всего походил на Кису Воробьянинова, а Игорь Непрухин — на отца Федора. Да и предмет спора был куда существеннее, чем какой-то стул, пусть даже работы Гамбса.

— Нами, антарктами. У нас суверенное государство. А вы… вы…

— Вы нарушили воздушные и сухопутные границы нашей страны, — дал подсказку кто-то из толпы.

— Точно! — подхватил Непрухин, сейчас же просияв нехорошей улыбкой. — Вы оба, а равно и экипаж, задерживаетесь э-э… до выяснения. Самолет-нарушитель с э-э… контрабандным грузом… кто-нибудь, гляньте, что там за груз!.. самолет с контрабандным грузом арестовывается. А это… — он выхватил из чьих-то рук судебное постановление и победно помахал им над головой, — это мы повесим в сортире. Эх, жаль, бумага жесткая…

В толпе засмеялись — глумливо и обидно для «контрабандистов». Кто-то посоветовал сохранить бумагу как будущую реликвию и музейный экспонат. Моисей Соломонович махал руками, брызгал слюной и пытался что-то сказать, но его уже не слушали. Пристав пугливо озирался.

— На камбуз их! Нехай картошечки почистят…

— Не, на седьмой километр. Лучшая тюряга, ей-ей! Дадим им печку, и пусть живут, никуда оттуда не денутся…

— А холодный склад ты от них охранять будешь? Сказал тоже…

— В кают-компанию, а там решим…

— Оружие есть у них? Обыскать надо…

Оружия у визитеров не нашлось. Обыскиваемый Моисей Соломонович визжал от щекотки, дергался и грозил карами. Пристав подчинился безропотно, а экипаж самолета решили не обыскивать, предупредив устно: не дергайтесь, ребята, и все обойдется. Айда в кают-компанию, щами накормим…

Задержанным указали направление, пристава подбодрили тычком в спину. Коган дожидаться тычка не стал — громко объявил, что подчиняется грубому насилию, и возглавил шествие. За ним, размахивая судебным постановлением, едва поспевал Непрухин.

— Эй, не так быстро! Спешил тут один такой — теперь лежит в лазарете…

— Типунов? — проявил осведомленность Моисей Соломонович, не сбавляя шага.

— Он самый.

— Он все еще начальник станции?

— А это с какой точки зрения посмотреть. Если с формальной, то письменного отказа от должности он вроде не давал…

— Уй, на что мне ваши формальности? — сердито фыркнул Коган. — С реальной.

— Тогда нет. Был начальником, а стал пациентом. Кстати, он не антаркт. Можете забрать его с собой, когда мы вас отпустим. — Непрухин нехорошо ухмыльнулся. — Если отпустим, конечно…

— Таки отпустите! Разумеется, отпустите! — Моисей Соломонович еще прибавил шагу. Теперь его слова не долетали до тех, кто шел сзади. — Позвольте утолить любопытство: кто новый начальник станции? Вы?

Рукой с зажатым в ней судебным постановлением Непрухин на ходу почесал в затылке. А в самом деле — кто?.. После убытия Ломаева и «Е в кубе» такой вопрос почему-то никому не приходил в голову. Работали, подчиняясь обстоятельствам и здравому смыслу, вот и все. Теоретически вакантное место начальника должен был занять кто-нибудь из научного начальства — практически в тех случаях, когда надо было распорядиться, распоряжались стихийные авторитеты. Игорь Непрухин был в их числе.

— Считайте, что я пока исполняю обязанности.

— Я, конечно, извиняюсь, но вы исполняете обязанности идиота! — затарахтел, брызгаясь, Моисей Соломонович. — Что вы делаете с бумагой? Я скажу вам, если вы не можете понять: это важнейшая бумага. Если в этом месте случайно найдется один человек, у которого в голове кое-что есть, он отнимет ее у вас ради вашей же пользы. Читайте внимательно, только не надо останавливаться! На ходу читайте. Ну? Таки ничего не заметно?

— Таки ничего, — сознался Непрухин, пробежав глазами текст и умудрившись не отстать от неожиданно резвого ходока. До него наконец дошло, что Моисей Соломонович хочет сказать что-то ему одному.

— Ой, я над собой таки что-то сделаю! Вы не видите! Как вы названы в юридическом документе? Читайте!

— Самопровозглашенной республикой Свободная Антарктида, — недоуменно прочитал Непрухин. — А что, не так?

— Так, не так — какое мое дело? Вам сделали прецедент, между прочим, вас юридически назвали вашим же именем, с вами имеют дело как с политиками, а вы ведете себя… как полярники! — Месящий унтами снежную кашу, задыхающийся на ходу Моисей Соломонович был очень сердит. — Как младенцы! Нет, хуже младенца, потому что младенец себе подрастет и, может, даже поумнеет когда-нибудь…